пятница, 27 марта 2020 г.

Из воспоминаний Раисы Васильевны Сухановой-Анкудиновой

Уважаемые земляки! 
Сотрудники библиотеки постоянно отслеживают в Интернете материал, который рассказывает нам об истории нашего района, о людях, живущих и проживавших ранее на его территории. Не так давно, были найдены воспоминания жительницы деревни Вяльцево Весьегонского района Раисы Васильевны Сухановой (в девичестве Анкудиновой). Она рассказывает о своей семье, о том, что им пришлось пережить. Эти воспоминания были опубликованы на сайте «Живая история» (г.Тосно Ленинградской обл.)  Мы скопировали их и предлагаем вашему вниманию. 

Я родилась 27 января 1927 года в карельской деревне Вяльцево Весьегонского района Калининской области. Мой отец - Анкудинов Василий Ефимович, 1903 года рождения. Моя мама вышла замуж рано, когда ей было 19 лет. 
В нашей деревне жили одни карелы, никто по-русски не говорил. Я не знала до трех лет, что есть русский язык. Потом училась в карельской школе, где в первом-втором классах нас учили на карельском языке. У меня и в паспорте написано «карелка». 
Около нашей деревни в 4 км была деревня Мякишево, там была русская школа. Тот, кто хотел научиться по-русски говорить, ходил туда. Называлась она «Школа колхозной молодежи». Там учился брат отца Иван, который был старше меня на 11 лет.
Рая Анкудинова с бабушкой Екатериной Ивановной
 и братом Ваней 1928г. 
 Когда мне было три года, родилась моя сестра Зина (взрослой жила в г.Кириши и работа в школе. Умерла шесть лет назад). 
И вот наступил 1930-й год, мне было три года. У нас сразу арестовали деда и отца. Деда арестовали за то, что он кулак-торговец. Также арестовали дядю Власа и Захара. Всех сослали в Сыктывкар - я забыла, как он раньше по-другому назывался. Дед умер там через год. Отец попал в Сибирь, у меня сохранились его письма: Сильплаг номер 7, Маринский лагерь. 
В это время у нас были очень хорошие соседи. Напротив нас жили бабушка и ее дочь. Они пришли к нам и сказали, что нас будут раскулачивать и чтобы мы уходили из дома. Мама, сестра отца тетя Оля (ей было тогда 22 года) и дядя Ваня — они все решили уйти и спрятаться. А куда спрятаться? 
Побежали на станцию, от нас недалеко. Тогда железная дорога была только до Весьегонска. А оттуда до Москвы. А в Ленинград шла дорога только до какой-то станции - она еще строилась. Они пошли пешком до Бежецка очень много километров, а там сели на поезд и приехали в Питер. Там попали к знакомым, к дедушке Петушкову. Дед Ефим был дворником и жил на Васильевском острове в комнатке в подвальном помещении. Я бывала в этой комнате: сидим и видим, как люди ходят. 
А многие уже тогда из деревни убежали. Убежали и двоюродные сестры, они все были незамужние и устроились кухарками или домработницами. У меня потом куклы были: Клава, Лиза, Тоня и Маша. 
Мама в Питере устроилась к немцу кухаркой, очень хорошо его помню. Ричард Рич Дик работал главным инженером на заводе. И его мать Маргарита Иосифовна. Они жили на Васильевском острове, дом 15, квартиру не помню. Но помню, что мы ходили с мамой с черного входа. У мамы была комната, темная и ничего в ней не было. 
Но вот, значит, там они устроились, а мы остались в деревне. Началось раскулачивание. Подъехала телега, на телеге дедушка Егор, его лошадь. Нам сказали: «Берите все, что можете с собой взять в эту телегу, и мы вас повезем на станцию. Куда пошлют, туда и поедете». Нас раскулачивали и еще двоих в этой деревне. Ну, там все взрослые, у Власовых и Захаровых, сиделками работали в больнице. 
Все приготовились. Начались торги. Все, что было в комнатах, выносили на улицу. Во дворе стоял стол и на нем отмечали. 
- Вот комод. Кто берет? 
- Вот диван. Кто берет? 
А все было сделано своими руками. Дед был краснодеревщик, он работал каждую зиму на Обуховском заводе — для инженерного состава делал хорошие вещи. И в нашей деревне не было такой избы, в которой не было бы нашего комода: или он построил, сделал или же забрали. В общем, все, что было в комнатах, все забрали. 
Потом стали одежду забирать. Особенно жалко было «шалиночки» - очень красивые головные такие уборы. Все вытащили, идут торги. Наш дом был большой, в 22 окна. 
В это время вытащили стул, на котором все время сидела бабушка, когда обедали. Как коронный стул. Стали продавать стол и стул, а Зина соскочила с телеги и к этому стулу никого не пускает. На стул села: «Не дам и все!» Пока с ней возились, да и продавали долго, время-то идет. Захаровы и Власовы уже уехали. 
Поехали и мы. Бабушка плачет, и я, и Зина. Повезли нас то ли на Север, то ли в Казахстан. Проехали деревни Тимошкино, Веснино, Мякишево, где русская школа, Чернягино. Вот и станция Овиниши. Сказали, что с этой станции нас отвезут дальше. А навстречу нам верхом человек:
— Поворачивай! 
— А зачем назад? 
— Опоздали, чего вы там! 
Те успели уехать, а нас повернули обратно в деревню. 
Приезжаем в деревню. Поднимаемся, прихожая еще ничего. На кухне и рамы даже вытащили, и стекла, и все побито. Жить невозможно, оставаться нельзя. А у нас очень большой дом, в нем было три кладовки: одна для еды, другая спальня и третья, для чего, уже не помню. Две на одной стороне дома, а одна - на другой и там же были туалеты — мужской и женский. К дому примыкала под одну крышу баня. В бане был предбанник с большими окнами, величиной как хорошая комната. Hy, мы пошли жить в баню, все, что было, вытащили. А до этого, когда предупредили, что к нам приедут, бабушка кое-какие вещи соседям отнесла. Она была крестной дяди Вани, и вот она притащила к нам домой перину. Уселись мы в перину, уснули. Принесли нам молоко в крынках, знаете, деревенские такие крынки. Молока мы наелись, съели хлеб, что был с собой взят. Но чтобы жить там — никак. Посуда вся разобрана. 
На второе утро приезжает на лошади мамин брат, он жил на хуторе в 15 км от нас и работал лесничим. Дядя Вася посмотрел, что можно сделать и сделал, чтобы на кухне можно было жить. Нашел рамы, сделал окна и в прихожей. А остальное все заколотил — до вечера все колотил да колотил. А вечером забрал меня трехлетнюю с собой. В доме осталась бабушка с Зиной, которой было 1,5 года. 
С тех пор я жила на хуторе в лесу у дяди, у маминого брата. Он был старше мамы на 12 лет. А у него были два сына и дочка - мои ровесники: Сашка, 1926 года рождения, Алена 1927 года рождения и Маша 1928 года рождения. Они родились друг за другом. Из этого хутора ходили в Кесьму — это был районный центр. Потом ходили дети туда в школу. Так я с ними там год прожила. Мама, тетя и дядя жили в Питере и были устроены на работу. А чтобы бабушка смогла прожить, ей они все время посылали посылки. Но не на ее имя, а к нам на хутор. Дядя Вася что-то оставлял на хуторе, что-то отвозил бабушке. Я помню хорошо, что в посылках были: сахарный песок, масло подсолнечное в грелке, еще что-нибудь. Письма для бабушки шли на имя сестры моего отца Нюши Петушковой, а она потом приносила сюда. Бабушка не умела ни читать, ни писать. И так прошел год.
Дед Ефим Кириллович (слева) Коми АССР,1933 г.
Мне было 4 года, а отца в это время перевели на строительство Балтийско-Беломорского канала. Отец написал, что его выбрали потом, что он здоровый. Канал строился в 1931 году, и письмо было 1931 года. Он был в Медвежьегорске, на берегу Белого моря. Видимо, соединяли Белое море, строили канал. Вот в строительстве этого канала он и участвовал. 
 Мама, проживавшая в Ленинграде на Васильевском острове, решила съездить к отцу. Поехала и пробыла там месяца три. Вспоминала, что была как повар – до нее отец питался всухомятку. Отец был там на хорошем счету и в 1934 году его отпустили. 
Прибыл в Ленинград с документами и вместе с мамой. Устроился на Гаванскую улицу докером, грузчиком. 17 ноября в семье родился мальчик Слава, мой брат. Все смеялись, почему так назвали - такого имени не слышали. Самый умный человек у нас в СССР — это Молотов Вячеслав Михайлович, и пусть брат будет Вячеславом. Наступило 1 декабря. Убили Кирова. И к нам сразу пришли — сказали о высылке на 101-й км. И дали нам одни сутки на сборы. Было холодно. Славка был маленький. Почти всех, кто жил в общежитии, которое было рядом со Смоленским кладбищем, разогнали. Я ходила в это общежитие, там девчонки, что карелки, что мордва одинаково разговаривали. Поехали, на 101-й км везли полный состав, доехали до станции Пестово. А дальше кто куда по деревням разошлись. Отец поехал в Весьегонск, домой. Добирались где пешком, а где на транспорте – тогда железная дорога еще строилась.
Мама Раисы Васильевны и тетя Оля, 1934 г.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

четверг, 5 марта 2020 г.

Тимошкино. Семья Красненковых

Уважаемые земляки, 
предлагаем вашему вниманию статью Анатолия Ивановича Красненкова о своем отце, опубликованную в газете «Весьегонская жизнь» 24 февраля 2015 года. Но сначала несколько слов об авторе.

Кесемская средняя школа, кабинет химии, 10 «В» класс.
Красненков А. – сидит второй справа.

Красненков Анатолий Иванович родился в 1939 году в деревне Тимошкино Весьегонского района. Окончил Тимошкинскую и Кесемскую школы, Калининское кооперативное училище, республиканский кооперативный техникум Роспотребсоюза, Московский кооперативный институт Центросоюза. 
Работал инструктором в Весьегонском райкоме комсомола, ревизором в Весьегонском райпо, преподавателем в Калининском кооперативном техникуме. 
Награжден нагрудным знаком «Отличник советской потребкооперации». 
(Источник: Зелов Н.С. Весьегонский биографический словарь / Н.С. Зелов, Л.Н. Корнилова. — Изд. 3-е, испр. и доп. — Москва, [б.и.] 2013. — С. 125.)

Отец воевал и строил 
Мой отец, Красненков Иван Степанович, родился 10 марта 1910 года в деревне Тимошкино в многодетной семье. Два брата – Федя и Саша – были помоложе его. Они погибли на фронтах Великой Отечественной войны.
Родителя призвали в Красную армию на третий день войны, 25 июня 1941 года Дома остались жена и два сына.
Прибыл на Карельский фронт в стрелковую дивизию. Но воевать пришлось недолго. Уже в августе ранили в плечо. После лечения в госпитале попал в ту же часть. Нашим частям здесь противостояли финские войска. Они были лучше подготовлены к войне в лесах, тщательно минировали все лесные дороги, тропы, подходы к переправам и бродам. На одной из мин и подорвался отец в феврале 1942 года. На ступне левой ноги оторвало три пальца, появилась проблема со зрением, лицо было в синей крапине от пороха. Затем последовало долгое лечение в госпитале Архангельской области. И даже при таких ранениях его не комиссовали, а направили в строительный батальон.
Он работал и строил в Мурманске и Москве. Только в апреле 1946 года вернулся на родину.
В колхозе «Победа» в основном работал в стройбригаде, но в разгар посевной, сенокоса, уборочной трудился рядовым в бригаде. В районной газете часто упоминалось его имя, так как был очень ответственным и добросовестным работником.
Много зданий построено с его участием: клуб, контора, гаражи, конюшня и другое. Таким он мне и запомнился: скромным тружеником, который вместе со всеми отстоял нашу родину.

А. Красненков