Из воспоминаний Раисы Васильевны Сухановой-Анкудиновой

Уважаемые земляки! 

Сотрудники библиотеки постоянно отслеживают в Интернете материал, который рассказывает нам об истории нашего района, о людях, живущих и проживавших ранее на его территории. Не так давно, были найдены воспоминания жительницы деревни Вяльцево Весьегонского района Раисы Васильевны Сухановой (в девичестве Анкудиновой). Она рассказывает о своей семье, о том, что им пришлось пережить. Эти воспоминания были опубликованы на сайте «Живая история» (г.Тосно Ленинградской обл.)  Мы скопировали их и предлагаем вашему вниманию. 

Я родилась 27 января 1927 года в карельской деревне Вяльцево Весьегонского района Калининской области. Мой отец - Анкудинов Василий Ефимович, 1903 года рождения. Моя мама вышла замуж рано, когда ей было 19 лет. 

В нашей деревне жили одни карелы, никто по-русски не говорил. Я не знала до трех лет, что есть русский язык. Потом училась в карельской школе, где в первом-втором классах нас учили на карельском языке. У меня и в паспорте написано «карелка». 

Около нашей деревни в 4 км была деревня Мякишево, там была русская школа. Тот, кто хотел научиться по-русски говорить, ходил туда. Называлась она «Школа колхозной молодежи». Там учился брат отца Иван, который был старше меня на 11 лет.

Рая Анкудинова с бабушкой Екатериной Ивановной

 и братом Ваней 1928г. 

 Когда мне было три года, родилась моя сестра Зина (взрослой жила в г.Кириши и работа в школе. Умерла шесть лет назад). 

И вот наступил 1930-й год, мне было три года. У нас сразу арестовали деда и отца. Деда арестовали за то, что он кулак-торговец. Также арестовали дядю Власа и Захара. Всех сослали в Сыктывкар - я забыла, как он раньше по-другому назывался. Дед умер там через год. Отец попал в Сибирь, у меня сохранились его письма: Сильплаг номер 7, Маринский лагерь. 

В это время у нас были очень хорошие соседи. Напротив нас жили бабушка и ее дочь. Они пришли к нам и сказали, что нас будут раскулачивать и чтобы мы уходили из дома. Мама, сестра отца тетя Оля (ей было тогда 22 года) и дядя Ваня — они все решили уйти и спрятаться. А куда спрятаться? 

Побежали на станцию, от нас недалеко. Тогда железная дорога была только до Весьегонска. А оттуда до Москвы. А в Ленинград шла дорога только до какой-то станции - она еще строилась. Они пошли пешком до Бежецка очень много километров, а там сели на поезд и приехали в Питер. Там попали к знакомым, к дедушке Петушкову. Дед Ефим был дворником и жил на Васильевском острове в комнатке в подвальном помещении. Я бывала в этой комнате: сидим и видим, как люди ходят. 

А многие уже тогда из деревни убежали. Убежали и двоюродные сестры, они все были незамужние и устроились кухарками или домработницами. У меня потом куклы были: Клава, Лиза, Тоня и Маша. 

Мама в Питере устроилась к немцу кухаркой, очень хорошо его помню. Ричард Рич Дик работал главным инженером на заводе. И его мать Маргарита Иосифовна. Они жили на Васильевском острове, дом 15, квартиру не помню. Но помню, что мы ходили с мамой с черного входа. У мамы была комната, темная и ничего в ней не было. 

Но вот, значит, там они устроились, а мы остались в деревне. Началось раскулачивание. Подъехала телега, на телеге дедушка Егор, его лошадь. Нам сказали: «Берите все, что можете с собой взять в эту телегу, и мы вас повезем на станцию. Куда пошлют, туда и поедете». Нас раскулачивали и еще двоих в этой деревне. Ну, там все взрослые, у Власовых и Захаровых, сиделками работали в больнице. 

Все приготовились. Начались торги. Все, что было в комнатах, выносили на улицу. Во дворе стоял стол и на нем отмечали. 

- Вот комод. Кто берет? 

- Вот диван. Кто берет? 

А все было сделано своими руками. Дед был краснодеревщик, он работал каждую зиму на Обуховском заводе — для инженерного состава делал хорошие вещи. И в нашей деревне не было такой избы, в которой не было бы нашего комода: или он построил, сделал или же забрали. В общем, все, что было в комнатах, все забрали. 

Потом стали одежду забирать. Особенно жалко было «шалиночки» - очень красивые головные такие уборы. Все вытащили, идут торги. Наш дом был большой, в 22 окна. 

В это время вытащили стул, на котором все время сидела бабушка, когда обедали. Как коронный стул. Стали продавать стол и стул, а Зина соскочила с телеги и к этому стулу никого не пускает. На стул села: «Не дам и все!» Пока с ней возились, да и продавали долго, время-то идет. Захаровы и Власовы уже уехали. 

Поехали и мы. Бабушка плачет, и я, и Зина. Повезли нас то ли на Север, то ли в Казахстан. Проехали деревни Тимошкино, Веснино, Мякишево, где русская школа, Чернягино. Вот и станция Овиниши. Сказали, что с этой станции нас отвезут дальше. А навстречу нам верхом человек:

— Поворачивай! 

— А зачем назад? 

— Опоздали, чего вы там! 

Те успели уехать, а нас повернули обратно в деревню. 

Приезжаем в деревню. Поднимаемся, прихожая еще ничего. На кухне и рамы даже вытащили, и стекла, и все побито. Жить невозможно, оставаться нельзя. А у нас очень большой дом, в нем было три кладовки: одна для еды, другая спальня и третья, для чего, уже не помню. Две на одной стороне дома, а одна - на другой и там же были туалеты — мужской и женский. К дому примыкала под одну крышу баня. В бане был предбанник с большими окнами, величиной как хорошая комната. Hy, мы пошли жить в баню, все, что было, вытащили. А до этого, когда предупредили, что к нам приедут, бабушка кое-какие вещи соседям отнесла. Она была крестной дяди Вани, и вот она притащила к нам домой перину. Уселись мы в перину, уснули. Принесли нам молоко в крынках, знаете, деревенские такие крынки. Молока мы наелись, съели хлеб, что был с собой взят. Но чтобы жить там — никак. Посуда вся разобрана. 

На второе утро приезжает на лошади мамин брат, он жил на хуторе в 15 км от нас и работал лесничим. Дядя Вася посмотрел, что можно сделать и сделал, чтобы на кухне можно было жить. Нашел рамы, сделал окна и в прихожей. А остальное все заколотил — до вечера все колотил да колотил. А вечером забрал меня трехлетнюю с собой. В доме осталась бабушка с Зиной, которой было 1,5 года. 

С тех пор я жила на хуторе в лесу у дяди, у маминого брата. Он был старше мамы на 12 лет. А у него были два сына и дочка - мои ровесники: Сашка, 1926 года рождения, Алена 1927 года рождения и Маша 1928 года рождения. Они родились друг за другом. Из этого хутора ходили в Кесьму — это был районный центр. Потом ходили дети туда в школу. Так я с ними там год прожила. Мама, тетя и дядя жили в Питере и были устроены на работу. А чтобы бабушка смогла прожить, ей они все время посылали посылки. Но не на ее имя, а к нам на хутор. Дядя Вася что-то оставлял на хуторе, что-то отвозил бабушке. Я помню хорошо, что в посылках были: сахарный песок, масло подсолнечное в грелке, еще что-нибудь. Письма для бабушки шли на имя сестры моего отца Нюши Петушковой, а она потом приносила сюда. Бабушка не умела ни читать, ни писать. И так прошел год.

Дед Ефим Кириллович (слева) Коми АССР,1933 г.

Мне было 4 года, а отца в это время перевели на строительство Балтийско-Беломорского канала. Отец написал, что его выбрали потом, что он здоровый. Канал строился в 1931 году, и письмо было 1931 года. Он был в Медвежьегорске, на берегу Белого моря. Видимо, соединяли Белое море, строили канал. Вот в строительстве этого канала он и участвовал. 

 Мама, проживавшая в Ленинграде на Васильевском острове, решила съездить к отцу. Поехала и пробыла там месяца три. Вспоминала, что была как повар – до нее отец питался всухомятку. Отец был там на хорошем счету и в 1934 году его отпустили. 

Прибыл в Ленинград с документами и вместе с мамой. Устроился на Гаванскую улицу докером, грузчиком. 17 ноября в семье родился мальчик Слава, мой брат. Все смеялись, почему так назвали - такого имени не слышали. Самый умный человек у нас в СССР — это Молотов Вячеслав Михайлович, и пусть брат будет Вячеславом. Наступило 1 декабря. Убили Кирова. И к нам сразу пришли — сказали о высылке на 101-й км. И дали нам одни сутки на сборы. Было холодно. Славка был маленький. Почти всех, кто жил в общежитии, которое было рядом со Смоленским кладбищем, разогнали. Я ходила в это общежитие, там девчонки, что карелки, что мордва одинаково разговаривали. Поехали, на 101-й км везли полный состав, доехали до станции Пестово. А дальше кто куда по деревням разошлись. Отец поехал в Весьегонск, домой. Добирались где пешком, а где на транспорте – тогда железная дорога еще строилась.

Мама Раисы Васильевны и тетя Оля, 1934 г.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ